Новелла не рекомендуется для прочтения лицам до 18 лет !!!

«Невероятность»
С.Б.Хеппимим
(Семнадцатая новелла цикла «Как это бывает»)

Посвящается Егору КУЗНЕЦОВУ

ЧИТАТЕЛЬ! Сейчас ты в руках держишь необычный выпуск газеты "Белые розы". "Необычный он не потому, что "специальный" а по содержанию...
С.Б.Хеппимима мы публиковали не раз, все новеллы с интимной начинкой. "Невероятность" - новелла, в которой рассказывается о нестандартных отношениях между двумя мужчинами - взрослым и юношей.
Не все наши читатели разделяют подобные публикации, но всё же среди них много есть таких, кому это интересно. Не будем их ущемлять хотябы в этом.
Художественные достоинства новеллы - несомненны...

ВСТРЕЧА

Он сидел на кафедре в своём рабочем кабинете. Один. Только-только начался учебный семестр. Время подошло к шестнадцати, можно было уходить домой. Но он продолжал сидеть, рассеянно глядя в окно. Видел давно знакомую панораму зелёной рощи. В академии затишье. Не хлопали двери, не звучали голоса студентов, не звонил телефон, не входили в кабинет преподаватели. Все уже разошлись.

На душе у сидящего было муторно. Как-то не очень удачно прошёл летний отпуск, начал ощутимо давать о себе знать возраст (ему перевалило уже за 67), мучил очередной приступ аллергии. Всё меньше и меньше людей, событий и дел радовали и воодушевляли его. Всё чаще посещало непонятное раздражение и неудовлетворённость. И главное - по совершеннейшим пустякам! И даже мечты потеряли былую привлекательность. «Мечты, мечты, где ваша сладость? А раньше? Как он любил мечтать, какие великолепные планы выстраивал! Кстати, почти все они осуществились! А теперь? Даже мечтать не о чем! Впереди постепенный и удрущающий закат, угасание… Какая тоска!..

Расстраивали и студенты - должники. В прошедшем семестре их оказалось особенно много. Дёргали непрестанно. И хотя бы только по его предмету! Но все, кто имел «хвосты» по кафедре, норовили «прорваться» именно к нему, чтобы проще, легче и быстрее решить свои учебные проблемы.

Во всяком случае, они надеялись на это. Особенно становилось невмоготу, когда за разгильдяев приходили просить всякие там родственнички: мамы, папы, бабушки, дедушки, тёти, дяди, другие ходатаи. С бегающими, заискивающими глазами, обуреваемые чувством стыда, унижения и надежды. Ведь сплошь и рядом заслуженные, честнейшие люди, с богатым жизненным опытом. И их можно понять! Исчерпав все меры воздействия на своих отпрысков, утратив веру в них, оставили для себя эту узенькую и призрачную щёлочку: пойти! Авось подсобит, авось с чьей-то помощью удастся наставить на путь истинный, авось поможет спасти от треклятой армии, где просто-напросто убивают, авось, авось, авось…

Да… Всё это была безрадостная и уже почти бесперспективная жизнь. И лямку следовало тянуть до конца.

Послышался стук. «Опять кого-то несёт!» - злобно подумал сидящий. - «Мало их было сегодня! Вот крест!.. Войдите!» - не произнёс, скорее бросил он. Открылась дверь. На пороге появился довольно миловидный юноша в джинсовом костюме. Остановился, осторожно прикрыв дверь.

- Здравствуйте! - произнёс он. Но продолжал стоять там, у двери, робко переминаясь с ноги на ногу.

- Привет! Ну что вы там торчите? Приблизьтесь! - Парень несмело подошли к столу, остановился в двух шагах. Слова заведующего кафедрой как-то сразу огорошили, смутили. - Что там у вас? Какие сложности и чем я могу быть полезен? - Мрачное настроение не проходило. Более того, оно даже усилилось. «Такой симпатичный парнишка, а туда же… Должник! Тем хуже для тебя!» - с плохо скрытой неприязнью подумал он.

- Ну, давай, чего стоишь, как столб? Выкладывай! - намеренно огрубляясь и переходя на «ты», произнёс хозяин кабинета. Сам в это время повернул голову к окну и уставился на зеленый пейзаж. Студент продолжал молчать. «Язык в задницу провалился от страха!» Смягчился. Тем более, что должник был не его. Таких смазливых забыть трудно. - Так что всё-таки там у вас - уже почти дружелюбно, снова переходя на «ты», спросил он. - Да вы не трусьте. Я не зверь. Не съем.

- Я и не трушу. Я просто смущён. - Юноша изменил позу. Почудилось что-то удивительно знакомое и очень приятное. - Я по личному вопросу. Только-только стал студентом. - Слово «студентом» произнёс с оттенком гордости. «Значит первокурсник! Понятно. Зря я с ним так. Он вовсе не должник, - с облегчением подумал завкафедрой. - Нужно как-то сгладить, иначе - в самом деле - подумает, что я кровопиец.»

- И как сдали? На какой факультет прорвались?

- Сдал хорошо. Восемнадцать баллов. (Максимум при приёме было двадцать. - авт.) - А прорвался на ваш факультет. Буровая специальность. «Ого! Почти на отлично! Молодец!» Но не это заинтриговало. Продолжало тревожить в парнишке нечто неуловимо знакомое, хотя он готов был поклясться, что видит его впервые. Сознание невольно отметило, что юноша собирался учиться той же специальности, которую получил он сам. Не остался незамеченным и некий рефрен. Парень неосознанно, а, может быть, намерено повторил употреблённое им слово «прорвался». Если намеренно, то он далеко не дурак.

- И какой личный вопрос? Хотите посоветоваться, как лучше жениться в Москве? - съёрничал профессор. Он сразу почему-то решил, что новоиспечённый студент - не москвич.

- По этому вопросу тоже не худо получить мудрый совет. Но для меня такой вопрос ещё не созрел. Слишком молод, рановато… - Парень изъяснялся как-то необычно. «Явно не «по-московски». По провинциальному? Тоже нет. Где-то прорывалось хорошее литературное воспитание. «Мама, видимо, преподаватель литературы в школе». - Я по другому поводу. Не знаю даже с чего начать. Слишком всё необычно, я бы сказал, таинственно, невероятно. - Юноша обвёл кабинет взглядом. Задержался на книгах в шкафах, загадочно, но удовлетворённо улыбнулся.

- Вы меня интригуете. Представить не могу, что вы имеете в виду! Скорее выкладывайте, иначе любопытство прямо-таки раздерёт меня на части. - Незаметно беседа приобрела дружелюбный и даже интимный характер.

- А, была не была, - начал парень. - Скажите, вы студентом не проходили практику в Пантелеймоновке?

- Проходил… - огорошенно протянул профессор. - А-а-а… что?

- Да вообщем-то ничего! Кое-кто о вас помнит.

- Кто?! - совсем растерялся сидящий в кресле. - Неужели… Виктор?

- Он самый! Это - мой дедушка. Я его единоутробный внук!

- Вот так история…

В сознании заведующего кафедрой за короткое мгновение пронеслась целая буря. Господи, да возможно ли это?! Перед ним находился живой внук того самого Виктора… Вити… Дорогого, любимого Витеньки… Действительно, какая фантамагорическая невероятность!

Сразу вспомнилось все. Ему было двадцать лет. После второго курса состоялась буровая практика в этой самой Пантелеймоновке. Там он встретил шестнадцатилетнего мальчишку, девятиклассника и влюбился в него без памяти. Мальчик был до неправдоподобия красив и привлекателен. И он сразу «откликнулся»! Два месяца они были неразлучны. И что самое удивительное, школьник отвечал ему почти взаимностью! Им двоим было божественно хорошо! Но блаженство как-то сразу кануло в лету. Он уехал, а его юный друг не сделал абсолютно ничего, чтобы продолжить, закрепить их дружбу. Сразу все забыл! Ни на одно из четырёх писем не ответил. А он помнил всё, до мельчайших подробностей. Он помнил и продолжал любить. До сих пор! Как же он ждал! Как долго он ждал чуда! Напрасно! Чудес в мире не бывает. Этот красавец, ветренный мальчик с необыкновенной лёгкостью его отринул! Выбросил из головы… И вот теперь, здесь в кабинете заведующего кафедрой престижного столичного вуза, профессора, академика стояло живое воплощение его милого юного друга. Внук… Абсурд, наваждение! Этого просто не могло быть! «А ведь они похожи… Не сильно, но похожи. Вот откуда ощущение чего-то знакомого. Движениея, мимика, женственный овал лица, волосы… Виктор! Виктор же! О, Господи!»

Парень отрешенно стоял, не двигаясь, почти застыл. Ожидал реакции.

- И-и-и, что? Он помнит?.. Обо мне?

- Помнит. Не забывал никогда… Часто рассказывал, почти с пяти лет. Какими вы были, я знаю всё.

- И что рассказывал?

- Многое… Как вы дружили, проводили время, даже как на озеро ездили купаться…Он потом разыскал вас.

- Чепуха! Ты что-то путаешь! Со времени практики я его не видел и ни сном ни духом не ведал о нём!

- Он приезжал в Москву, был в этом институте. Тогда наша академия называлась институтом. Даже видел вас из окна…

- Но почему же?..

- Он тогда уже был полноватым. Вы не терпите толстых. Не захотел вас расстраивать. Вы любили его не таким.

- Мистика… Голова идёт кругом. Да ты присядь… Дай прийти в себя. Откуда ты знаешь, что я любил его?

- Он сам говорил. Так, как вы, его не любил никто. Вот только бабушка. Он мне рассказывал. Мне нравилось слушать. Он на вас почти молился. Покупал ваши книги, читал, хотя ничего в них не понимал. Он - по электрической части. У него эти книги стоят, как у вас здесь.

- Воспринимается с трудом… Да, я, действительно, любил твоего деда. Мы так были близки… Нам было хорошо… Что же он бросил меня?

- Откуда мне знать? Да и он сам, наверное, не знает. Блажь. И потом, школьники, они легкомысленны. Я бы не бросил…

- Так то ты… - проговорил профессор. - А вот он бросил.

- Неужели это оказалось так невосполнимо?

- Более чем невосполнимо! - Профессор был резок. Обида, печаль о потерянном, тоска. Смешалось всё. Виктор поступил жёстко, неоправданно жестоко. Зачем так?

- Сергей Борисович… Я не знаю… Я не оправдываю своего дедушку. («Боже, правый, уму непостижимо! Дед!») Одно знаю наверняка: он вас любил и любит до сих пор.

- Любит… Чушь! Абсурд! Поздно! Мы - старики! Всему своё время! Написал бы хоть письмо, прислал фотографию. Я ведь просил. У меня даже фото его нет… - Он просто стенал. Ничего больше не оставалось, кроме как стенать. Присевшего юношу он не видел. Он видел Виктора, юного, шаловливого, озорного, задиристого, божественно красивого, доставившего столько радости и счастья. «Меня никто и никогда так не целовал, как он!» Но… Прошлое не воротить. «Никогда не возвращайтесь туда, где вам когда-то было хорошо».

Сергей Борисович встрепенулся, сбросил наваждение. Он находился в своём кабинете, а перед ним сидел обыкновенный начинающий студент, пусть и внук того самого Виктора, пусть даже чем-то напоминающий его, но не сам Виктор. Не сам… Да, прошлое не воротить… «Проваливал бы ты отсюда, - подумал он. - И чем скорее, тем лучше!» Но парень продолжал сидеть. Помалкивал. Чего-то ждал.

- А вас-то как зовут?

- Тоже Виктором. Назвали в честь дедушки. - «Час от часу не легче, - подумал Сергей Борисович. - Даже имя присвоил». Антипатия к этому окультуренному, холёному, смазливому подростку прямо-таки захлестнула.

- Ну и в чём же, в таком случае, ваш личный вопрос ко мне? - Слово «личный» он произнёс подчёркнуто с сарказмом. По всему профессор явно и недвусмысленно перегибал палку. Мстить внуку за грехи деда было просто низко. Но он именно мстил. Безжалостно и беспощадно. За свои несбывшиеся мечты, за свою боль, за отчаянную многолетнюю тоску. Нужно было быть чурбаном, чтобы не понять это. И сидящий юноша понял. У него тоже была своя гордость и своё самолюбие. Не такого приёма он ожидал. В его голове сложился образ Серёжи, который обрисовывал дедушка. Это был образ умного, доброго, отзывчивого, обаятельного человека. Сидящий напротив академик был совсем не таким. Правда, выглядел хорошо, говорил необычно, но на того Серёжу походил мало.

Парень решительно поднялся.

- Мне от вас ничего не нужно. И никакого личного вопроса у меня к вам нет. Я просто считал своим долгом сказать, что я внук того самого Виктора, с которым вы были дружны в Пантелеймоновке. А меня вы можете выбросить из головы. Хлопот, как студент, я вам не доставлю. - Он чётко наклонил голову и со словом: «Прощайте!» вышел из кабинета.

В состоянии некоторой растерянности Сергей Борисович поднялся с кресла, но только что находящегося здесь человека и след простыл.

«Ну и слава Богу! Ушёл, ушёл! Лишние терзания о далёком прошлом мне вовсе ни к чему… Интересно, а зачем он приходил? Что ему было от меня нужно? А к нам зачем поступил? Дед надоумил? Полагал, что я буду помогать и поддерживать «по старой дружбе»?.. А какие кренделя заворачивал! Всё упомянул: и речку, и книги… И как к месту! Видать, хитрый! Внучёк-то! Дудки! Палец о палец не ударю! Пусть карабкается сам, а выгонят - тем лучше!»

С этой мыслью, сложив вещи в кейс, повеселевший, Сергей Борисович, поехал домой.

РАЗМЫШЛЕНИЯ

Прошло несколько дней. Кафедральные и домашние дела захлестнули Сергея Борисовича. Никак не утрясалось расписание, уволился один доцент и нужно было распределять его нагрузку, подошло по времени техническое обслуживание автомобиля (опять ухлопается целый день и куча денег!), завершался дачный сезон: предстоял сбор и перевозка какого-никакого урожая, ну и всё прочее. О встрече с Виктором, внуком того самого Виктора, вспоминал редко, но… вспоминал. Занятное произошло событие. И, как ни странно, оно продолжало сидеть в нём. Немного тревожило, беспокоило, волновало. И чтобы окончательно разобраться в своих ощущених, Сергей Борисович решил как следует всё обмозговать. Любые дела он всегда доводил до конца. В его привычке было освобождать голову и время от очередных дел, чтобы приниматься за новые.

Как-то вечером он улёгся на софу и приступил. Прежде всего - Виктор, его старый юный друг. Сейчас он, по всей видимости, толстый старик. Бр-р-р! Представить того милого, стройного юношу, такого гибкого и изящного, стариком, да ещё толстым, Сергей Борисович просто не мог. Вспомнил его обнажённым на озере… Словно светился! Какие ноги, торс, вся фигура! Какая чудная улыбка!.. А как он ласкал! Мягко, нежно, едва прикасаясь. Женщины так не умели! Но… Сразу всё забыл. Поправился: «Ну, хорошо, пусть не забыл. Помнит до сих пор, любит. Но мне-то что из того?! Для меня он пропал, умер. И вот - высветился! Спустя почти полвека! Прислал в Москву внука. Учиться, видите ли!..»

Нет. Тут что-то не то. Этот внук сам по себе. Не дурак и по всему не пешка, которую игрок переставляет по шахматной доске. Парень с норовом. Сразу как обиделся! «Прощайте!» - «Посмотрим, что ты запоёшь, когда я поведу у вас занятия!» По традиции на буровой специальности читал лекции и вёл практические занятия по Теоретической механике он, Сергей Борисович.

А, может быть, всё же встретиться с Виктором? Вдруг что-то проклюнется?.. Прежнее… И тут в памяти услужливо всплыли его коллеги, которым за шестьдесят. Особенно один, полный, приземистый, внимательно-подобострастный. Испытывал к Сергею Борисовичу некую симпатию. А он всегда норовил поскорее отделаться от него. Это вечное стремление толстячка остановиться, пожать руку, о чем-то поговорить даже раздражало. Тот Виктор наверняка теперь тоже почти такой. А если не такой? Прежний, но всё же старый, морщинистый, обрюзгший. Начнёт насмешничать, задирать, ещё потянется рукой к волосам… Как раньше… Несуразность! Ещё того хуже! Представив такое, Сергей Борисович даже поёжился. Нет, нет и нет! Ни о какой встрече и речи быть не может! «Он смог десятилетиями не давать о себе знать, а я что, слабее? Тем более, что ничего радостного, воодушевляющего встреча не сулит. Воспоминания? О том, как по молодости от любовного зуда ласкались и целовались? Какой кошмар! Да упаси Боже!»

«А что я так разволновался? - одёрнул себя Сергей Борисович. - Разве внук хоть словом заикнулся о возможной встрече? Намекнул? Разве передал хотя бы привет? Нет. Ничего такого. Просто сообщил: его дед помнит, хранит книги, много рассказывал. И… всё.» Вырисовывалось нечто интересное. Послал-то он послал его в этот вуз (А может и не посылал вовсе?), но никаких поручений, просьб или пожеланий в отношении его, Сергея Борисовича, не выразил. Значит, никаких намерений по части встречи не имел. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!

«Теперь в самый раз подумать о внуке.» Сергей Борисович мысленно воспроизвёл всю встречу. «Забавный тип и явно не дурак». Получалось, что поступил в академию и пришёл к нему по собственной инициативе. Ведь, действительно, ни слова от деда! Просто информация и всё. Более того, информация скорее от самого себя, чем наведённая или инициированная. Называл он его не дед, а именно «дедушка». И сколько раз, явно не оговорился. В его представлении Виктор - именно «дедушка». Молодые за глаза такое прозвище употребляют редко. Дед и дед! Иногда - древний предок или того похлеще: старикан. Нужно очень любить и уважать своего деда, чтобы даже в общении с другими называть ласковым «дедушка». Сергей Борисович сразу решил, что в личном общении внук, скорей всего, зовёт его «дедулей». Слишком много искреннего тепла и привязанности было в словах юноши. «А ведь это отличное человеческое качество - любить своего деда! Молодец!» - ещё раз мысленно похвалил нового Виктора Сергей Борисович.

«Пойдём дальше. Как умно, сдержанно и толково он говорил. На равных! Но без тени и намёка на панибратство или какую-то привилегированность. Совсем мальчик, а сколько такта, достоинства и твёрдости! Наверняка пошло от Виктора. Тот тоже был твёрд. Как он сказал?: «Я бы не бросил!». И наверняка не бросил бы. Как не бросает своего «дедушку»… Постой, постой… Кого бы он не бросил? Меня? Он не бросил бы меня?! Или такого, как я, если бы попался? Значит, не попадался? Ну и ну!»

«Теперь стоит посмотреть на него и с другой стороны. Внешность. А ведь он тоже красив, тоже строен, такие же каштановые волосы. Одет аккуратно. Чистенький. Пусть не совсем похож на того Виктора, но, вне всякого сомнения, очень и очень привлекателен… Как он смотрел на меня? Серьёзно, чуть застенчиво, но ласково, открыто, уважительно. Видимо, слегка шокировала моя манера обращения, но даже её он понял и по-своему подлаживался. Другие - куда менее гибки и более прямодушны. Для них я - почти не человек, а некое, чуть ли не ископаемое, которое следует преодолеть с возможно меньшими издержками. Преодолеть и забыть. И только потом ностальгически вспомнить, что вот нам читал, тот, «Сам» Сергей Борисович. Здесь с этим парнишкой совсем не то. Обычно человеческий, заинтересованный с обеих сторон разговор.»

Вырисовывалось ещё одно открытие. «Ему действительно от меня ничего не было нужно. С учёбой, по всей видимости, он справится сам. А зашёл, движимый чисто человеческим любопытством. Дед так часто вспоминал, так много рассказывал, что захотелось увидеть и немного пообщаться. Вот и весь резон!».

«Ну, а я? - Сергей Борисович внутренне поморщился. - Оказался форменным идиотом. Вёл себя по-хамски. А он гордый! Как уходил: «Меня можете выбросить из головы. Никаких хлопот я вам не доставлю.» Как аристократ наклонил голову и со словом «прощайте» с достоинством удалился. Стоп! А почему «прощайте»? Почему не «до свидания» или «всего хорошего»? Фу ты, дьявол! Что он имел в виду?» Сергей Борисович настолько заволновался, что соскочил с софы и нервно зашагал по комнате. «А вдруг он решил вообще уйти из академии?» Представилось какой-то дикой несуразностью. Но вполне могло быть! Он работал в вузе почти тридцать лет и не помнил ни одного случая, чтобы студент уходя, сказал ему «прощайте».

«Да нет, это было бы глупо и несуразно. Поступить и из-за какого-то пустяка уйти… Мало ли! У профессора могло быть плохое настроение, да и о его деде, своём молодом приятеле, он мог подзабыть. Вовсе не повод для ухода! Но ведь «прощайте»! Будто насовсем! Нет-нет! Скорей всего не это. Похоже, таким образом давал понять, что больше тревожить меня не будет.» Сергей Борисович немного успокоился. Версия вполне правдоподобна. Но не из самых приятных. Он привык, что студенты относятся к нему хорошо, некоторые даже любят (по-своему, разумеется), и знать, что хотя бы один не желает иметь с ним ничего общего, не слишком воодушевляло. Однако всё стало на свои места и получило должную оценку. Хотя он и вёл себя глупо, никаких «роковых» ошибок не допустил и ничему существенно не навредил. Разве что вот чуть-чуть самому себе. Портить отношения с этим приятным молодым человеком не следовало. Вне зависимости ни от чего!»…

Новый учебный семестр вступал в свои права. Прошёл почти месяц. Все постепенно утряслось. Каждый преподаватель чётко определился, какие занятия и где их ведёт. Кафедра работала, как хорошо отлаженный механизм. Отчасти это была и его заслуга. Работу нужно выстраивать так, чтобы каждый ясно представлял свои обязанности и неукоснительно их выполнял. Основной принцип здесь - разумное сочетание интересов кафедры, факультета, академии, наклонностей и способностей преподавателя и личной заинтересованности. Если человека заставлять делать несвойственную ему работу, он будет выполнять её плохо, без энтузиазма. Понуждать, приказывать - худший метод руководства. Гораздо эффективнее предлагать, просить, почаще советоваться, подталкивая проявлять инициативу, профессиональные навыки и гордость.

Но это всё текучка. А как с Виктором? Да никак! За истекший месяц он его не видел ни разу! Даже мельком. Забеспокоился, зашёл в деканат, поинтересоваться, учится ли Виктор Д.? Не заболел, не исчез? Декан, полистав какой-то свой кондуит: да, учится в такой-то группе, никуда не исчезал. «А почему вы интересуетесь?» Сергей Борисович замялся. В самом деле, почему? Что отвечать, не знал. Сказал первое, что пришло в голову. «Приятель звонил, интересовался сыном». Уже выйдя из деканата, сообразил, - спорол очевидную глупость. Декан сразу подумает, что отец Виктора - его близкий друг и сделает выводы, а может где-то и скажет что-нибудь этакое. А отца Виктора Сергей Борисович не только не знал, но и не имел о нём ни малейшего представления.

Прошло ещё дня три. Виктор не показывался. Как-то случайно Сергей Борисович заприметил его фигуру в вестибюле академии, но она сразу куда-то затерялась. А день назад даже натолкнулся на него на лестничной площадке. Он стоял с девушкой и что-то оживлённо ей растолковывал. Девушка поздоровалась, а этот сделал вид, что в упор его не видит. Вот наглец! Ситуация Сергею Борисовичу явно не понравилась. Парень почему-то «сидел» в нём и свыкнуться с мыслью, что он для него исчез напрочь, не мог. Что-то нужно было предпринимать. Но что? Открыто пригласить и откровенно поговорить? Ещё чего! Много чести! Махнуть рукой и забыть? Вообще-то можно было бы… Душа противится. А почему? Виктор-младший пришёл сам, хотел пообщаться и на тебе, как обухом по голове! Пожалуй, лучше всего исподволь начать искать «случайно» встречи. Нечто вроде «скрытого поиска»… Пожалуй…

Для начала Сергей Борисович решил выяснить, как новый студент учится. Заглянув в аттестационный журнал, с удовлетворением установил, что парень за сентябрь аттестован по всем предметам и не имеет ни одного пропуска занятий. Ни единого! Редкое явление! Далее, по расписанию выяснил, в каких аудиториях идут его занятия. Здесь всё было крайне неудачно. Когда Виктор учился вблизи, профессор читал лекции в поточных аудиториях на первом этаже, а когда сидел на кафедре, Виктор занимался где-то далеко. Стало понятно, почему они не сталкиваются. И тем не менее, Сергей Борисович разными способами постепенно «сужал кольцо» вокруг Д. И рассчитывал, что уже в конце октября «случайная» встреча состоится.

Но тут произошло событие, поломавшее все планы и наметки. Пригласил декан.

- Вы помните студента, которым интересовались?

- Разумеется, помню.

- Вчера он зашёл и задал странный вопрос.

- Какой?

- Не мог бы он перейти на другую специальность и что для этого нужно сделать. Я ответил, что перевод в принципе возможен, но только после первого курса и если не будет «хвостов». Могут также возникнуть переводные задолженности, которые нужно срочно ликвидировать. «Это меня не смущает, - ответил он. - Значит, после первого семестра нельзя?» - «Только в исключительных случаях и при наличии веских оснований». - «А какие это «веские основания»?» - «Например, по ходатайству ректора или организации, которая финансирует обучение студента». - «Меня кроме родителей никто не финансирует.» - «Может быть так, что вы сразу договариваетесь и заключаете соглашение о распределении в какую-то фирму, которой требуются специалист иной квалификации. Тоже веская причина. Но почему вдруг вам понадобилось менять специальность? Почему раньше не подумали, при поступлении? Кстати, ваша специальность - одна из лучших. Хотите узнать подробнее, поговорите с заведующем кафедрой Сергеем Борисовичем. Он окончил эту специальность и сейчас доктор, профессор и даже академик, а таких у нас единицы.» И что бы вы думали он ответил? - «Ну уж с ним-то я разговаривать не буду.» Меня всё время отвлекали…

Прошло ещё дня три. Виктор не показывался. Как-то случайно Сергей Борисович заприметил его фигуру в вестибюле академии, но она сразу куда-то затерялась. А день назад даже натолкнулся на него на лестничной площадке. Он стоял с девушкой и что-то оживлённо ей растолковывал. Девушка поздоровалась, а этот сделал вид, что в упор его не видит. Вот наглец! Ситуация Сергею Борисовичу явно не понравилась. Парень почему-то «сидел» в нём и свыкнуться с мыслью, что он для него исчез напрочь, не мог. Что-то нужно было предпринимать. Но что? Открыто пригласить и откровенно поговорить? Ещё чего! Много чести! Махнуть рукой и забыть? Вообще-то можно было бы… Душа противится. А почему? Виктор-младший пришёл сам, хотел пообщаться и на тебе, как обухом по голове! Пожалуй, лучше всего исподволь начать искать «случайно» встречи. Нечто вроде «скрытого поиска»… Пожалуй…

Для начала Сергей Борисович решил выяснить, как новый студент учится. Заглянув в аттестационный журнал, с удовлетворением установил, что парень за сентябрь аттестован по всем предметам и не имеет ни одного пропуска занятий. Ни единого! Редкое явление! Далее, по расписанию выяснил, в каких аудиториях идут его занятия. Здесь всё было крайне неудачно. Когда Виктор учился вблизи, профессор читал лекции в поточных аудиториях на первом этаже, а когда сидел на кафедре, Виктор занимался где-то далеко. Стало понятно, почему они не сталкиваются. И тем не менее, Сергей Борисович разными способами постепенно «сужал кольцо» вокруг Д. И рассчитывал, что уже в конце октября «случайная» встреча состоится.

Но тут произошло событие, поломавшее все планы и наметки. Пригласил декан.

- Вы помните студента, которым интересовались?

- Вчера он зашёл и задал странный вопрос.

- Какой?

- Не мог бы он перейти на другую специальность и что для этого нужно сделать. Я ответил, что перевод в принципе возможен, но только после первого курса и если не будет «хвостов». Могут также возникнуть переводные задолженности, которые нужно срочно ликвидировать. «Это меня не смущает, - ответил он. - Значит, после первого семестра нельзя?» - «Только в исключительных случаях и при наличии веских оснований». - «А какие это «веские основания»?» - «Например, по ходатайству ректора или организации, которая финансирует обучение студента». - «Меня кроме родителей никто не финансирует.» - «Может быть так, что вы сразу договариваетесь и заключаете соглашение о распределении в какую-то фирму, которой требуются специалист иной квалификации. Тоже веская причина. Но почему вдруг вам понадобилось менять специальность? Почему раньше не подумали, при поступлении? Кстати, ваша специальность - одна из лучших. Хотите узнать подробнее, поговорите с заведующем кафедрой Сергеем Борисовичем. Он окончил эту специальность и сейчас доктор, профессор и даже академик, а таких у нас единицы.» И что бы вы думали он ответил? - «Ну уж с ним-то я разговаривать не буду.» Меня всё время отвлекали телефонные звонки, другие дела. Не придав значения этой фразе, я сказал: «Ну это ваше дело.» Попрощавшись, он ушёл.

- А как попрощался? - встрепенулся Сергей Борисович.

- Как? Обыкновенно. Сказал «До свидания.» Обратили внимание, он удивительно приятный парень, вежливый, тактичный, подтянутый. Если вы как-то заинтересованы в Д., выясните через приятеля, чего он хочет. В конце концов, можно перевести прямо сейчас.

- Спасибо, Аркадий Михайлович. Выясню.

- А почему он не желает поговорить с вами?

- Не знаю. Может думает, стану уговаривать остаться?

- Не думаю. Слишком рано. Ладно, разберусь.

На этом они расстались.

Разговор с деканом не на шутку растревожил Сергея Борисовича. Значит инцидент имел продолжение. Виктор-младший не просто не хочет с ним встречаться и избегает его, но даже не желает слушать его лекции в следующем семестре! И готов ради этого поменять специальность! Ну и дела! Последовательность парня в этой нелепой ситуации просто изумляла. И из-за чего? Из-за пустого, ни к чему не обязывающего разговора в кабинете. А может быть тот разговор для Виктора не был таким уж пустым? Может быть, он связывал с ним какие-то свои планы, надежды? А он, Сергей Борисович, даже попытки не сделал вникнуть в эти планы, понять, чего хочет юноша. Он просто выставил его за дверь, то есть плюнул в душу, сам того не осознавая.

«Вот ведь какая чепуха получается! - думал Сергей Борисович. - А этот мой «скрытный поиск»? Как мелочно, убого, по-детски! Нет! Сам наломал дров, самому нужно и раскладывать. Пригласить Виктора к себе и откровенно с ним объясниться. К чертям высокомерие, амбиции и чванство! Как-никак, но он внук самого близкого друга юности.»

Сергей Борисович лукавил. Даже перед самим собой. Его уже неудержимо тянуло к этому мальчишке, такому цельному, упорному и такому неправдоподобно симпатичному.

НОВЫЙ ВИЗИТ

Приняв решение, организовать встречу для Сергея Борисовича не составляло никакого труда. Увидев студента из их группы, он строго наказал:

- Передайте Д., что я жду его сегодня в шестнадцать часов. - Он специально выяснил, что у Виктора занятий нет, да и наплыв визитёров иссякнет. Не появиться Виктор не мог. Это было бы уж слишком!

Ожидая назначенного часа, Сергей Борисович обнаружил, что разволновался. Определённого плана, как поведёт беседу, у него не было. Огромный педагогический опыт, сама обстановка подскажут… Волнение однако не проходило, и даже нарастало, и ничего с этим поделать он не мог. Уж слишком нетривиальной была сама встреча! Ничего подобного с ним не происходило за всю педагогическую карьеру.

Стук в дверь. Нервно: «Да-да!» Решительно вошёл Виктор. Сделал несколько шагов. Остановился поодаль. Был в том же светло-синем джинсовом костюме, который ему очень шёл. Без приветствия негромко произнёс:

- Вы приглашали, вот я и пришёл. - Глаза смотрели настороженно, с вызовом. Казалось, они спрашивали: «-Что нужно этому вздорному, престарелому академику?»

Сергей Борисович поднялся. И тихо, но внятно и чётко проговорил:

- Витя, я прошу у вас прощения…

Очи парня широко распахнулись. Вызов в них сразу исчез. Там билось безмерное удивление.

- Вы просите прощения?.. У меня?.. - заикаясь, выговорил он.

- Да, у тебя.

- За-а-а… что?.. - «Мальчишка, совсем ещё мальчишка!»

- В ту нашу встречу я вёл себя неподобающе. Нагрубил. Был зол, потом принял тебя за должника, наконец, - помедлил: «Говорить или нет? Говорить! Уж раз начал, нужно идти до конца!» - Наплыло старое. Виктор, твой дедушка, в молодости меня сильно огорчил, ты знаешь. И я не нашёл ничего лучшего, как вымести недовольство на тебе. Я был не прав. Прости.

Начав с «вы», Сергей Борисович снова перешёл на «ты». Не мог он иначе обращаться с этим юным существом с так искренне и непосредственно вытаращенными глазами.

Парень молчал. Он мог предположить что угодно, но только не такое. Известный почти всей стране учёный, не раз выступавший по радио и телевидению, крупный публицист (а Виктор сам читал его статьи в той же «Советской России»), уважаемый и почитаемый преподаватель и вдруг… извиняется! И перед кем? Желторотым юнцом, почти неизвестным ему подростком, только-только окончившим школу… Но нужно что-то отвечать, профессор ждал.

- Я… Я… Не знаю… Так всё неожиданно… Никакой… вины за вами… нет. Я не смею прощать или не прощать вас. Я… сам заварил кашу. Дурак какой-то… Это вы простите меня. Расстроил… - Юноша выталкивал из себя это, почти невнятное бормотание, а сам сгорал от стыда. Полной растерянности скрыть не мог, как ни старался.

К счастью, Сергей Борисович хорошо понял состояние мальчишки. «Нужно помочь, иначе заплачет, а потом всю жизнь будет стыдиться своей слабости.»

- Подойди поближе. Присядь. - Сам тоже сел. - Давай всё забудем. И ты и я. Всё начнём с новой страницы. Ты по всему - ормальный парень. - И неожиданно даже для самого себя. - Если хочешь, станем друзьями…

- Конечно, хочу! - вырвалось у Виктора. - Но кто вы и кто я? Разве возможно?

- Возможно. Всё возможно. У меня - жизненный опыт, но впереди ничего не светит. Зато у тебя - неоглядные и воодушевляющие перспективы. Если это соединить…

- И я могу к вам заходить, когда захочу?! - планку затеянного Сергеем Борисовичем разговора Виктор понижал до своего уровня.

- Разумеется, если не будет занятий или приёма. Всегда рад… А ведь ты даже специальность хотел менять… - Академик по-детски не мог удержаться от «укола».

- Донёс всё-таки… Сдуру… Вам мстил…

- За что?

- Ждал, надеялся на нашу встречу… Засели… Дедушка все уши прожужжал: «Умный, развитый, обаятельный, красивый… С ним даже молчать интересно.» - Виктор смущённо «затормозил». Слишком обнажился. Сергей Борисович и это понял, и как ни в чём не бывало, просто констатировал:

- Итак, мы оба взаимно прощаем друг друга. И неплохо было бы отметить и это событие, и твоё поступление в академию.

- Я с радостью! Но где, как? В общежитие вы не пойдёте, а в кафе или ресторане слишком дорого, да и люди кругом. Неуютно…

- Вот тут как раз никакой сложности. Я живу один. У дочери две малолетних девочки, муж, то есть мой зять. Они живут вместе с женой. Временно. А для меня специально сняли однокомнатную квартиру. Дорого, но это их проблемы. В удобное время приглашаю в гости.

- Это то, что нужно. - «До чего же он простой!» - С превеликим удовольствием принимаю приглашение, - чопорно проговорил Виктор. - Вот там и потолкуем по настоящему. Порасспрошу, как следует.

«О чём это он намерен расспрашивать? О своём деде в молодости?» Во время разговора Виктор-старший напрочь вылетел из головы. Заметив на лице Сергея Борисовича лёгкую тень недоумения, парень проницательно добавил:

- Да вы не волнуйтесь. прошлое я ворошить не собираюсь. Больше буду спрашивать о настоящем. О специальности, учёбе, Пугачёвой. Я читал ваше открытое письмо к ней. Вы ведь были друзьями? И ещё. Давайте условимся: о том Викторе - ни слова! Теперь у вас буду я! Согласны?

Сергей Борисович как-то даже обомлел. Вот так сразу… Полная доверительность, откровенность, благорасположение… Такой, казалось бы, простецкий, но буквально шквальный напор… Обыденно, естественно… Милое, юное, обаятельное создание сидит, смотрит очаровательными глазами, улыбается и говорит совершенно фантастические вещи!

- Согласен! Но не переоцениваешь ли себя? - «Нужно опуститься на грешную землю.»

- Как это? - удивился парень.

-Просто… Цитирую: «Теперь у вас буду я». Удастся ли? Сможешь?

- Чего тут «мочь»? Удастся, ещё как удастся! Не сомневайтесь. Я - человек надёжный! Сказал - могила. Лишь бы вы не подкачали… По рукам? - И он протянул свою кисть. Сергей Борисович с удовольствием пожал её, ощутив ответное плотное пожатие. Они в первый раз коснулись друг друга и каждый почувствовал что-то новое, загадочное, таинственно приятное… А ведь всего-то простое пожатие… Сколько раз на дню такое происходит…

- По рукам! Посмотрим, что ты за фрукт! - «Ну нельзя же, в самом деле, воспринимать всё это всерьёз!» - Когда встретимся? - Спросил деловито, словно речь шла о возврате книги.

-Когда хотите! Хоть завтра! Я освобожусь в два тридцать.

- А я завтра дома, отдыхаю.

- Как к вам добираться?

- Элементарно. Метро «Улица Подбельского». Я там в центре подземного зала ровно в четыре буду ждать. Чтобы не искал. Не опаздывай!

- Я никогда и никуда не опаздываю. «Пунктуальность - вежливость королей». Я хоть и не король, но хотел бы им быть. Что захватить? - осведомился он.

- Ничего! Ты - мой гость.

- Сам придумаю. - Он поднялся, как-то изящно, по-юношески потянулся. - До свидания. - Снова подал руку. Сергей Борисович задержал.

- А помнишь, тот раз ты сказал «Прощайте»?

- Не берите в голову. По дурости. - И Виктор весело, почти в припрыжку выбежал из кабинета. Он был удовлетворён сполна!

НА ГРАНИ НЕИЗВЕДАННОГО

Проводив глазами Виктора, Сергей Борисович отрешенно опустился в кресло. Если сказать честно, он был в небольшом шоке. Со времён того, другого Виктора, ничего подобного с ним не случалось. Жил себе и жил. Как все. Он даже не представлял, что такое вообще возможно. Совсем ещё юноша, мальчишка. А как ведёт себя? Умный, толковый, непосредственный и… непреодолимо привлекательный… А он сам? Шестьдесят семь лет… Ужас!

Сергей Борисович попытался представить, как он смотрел на людей такого возраста в годы юности. Да он их в упор не замечал! Они для него не существовали! А если по необходимости и приходилось сталкиваться, то представлялись древнейшими старцами, с которыми и говорить-то не о чем! Что-то совершенно потустороннее и, как правило, настырное и тупое. Вечные поучения и проповеди! Словно у них такой долг - наставлять несмышлёнышей. Да он шарахался от них, как чёрт от ладана!

А тут? Разве Виктор шарахается?.. А может, дурачится, играет?.. Как он сказал? «Теперь у вас буду я!» Твёрдо, безаппеляционно, в полной уверенности, что это осуществимо. Добавил: «Тут не сомневайтесь. Я человек надёжный. Сказал - могила!» Кто бы мог так выразиться о себе? Взрослый? Ни при каких обстоятельствах! Додуматься бы не смог!.. Легковесная самоуверенность? Не вязалось. Противоречили дела. Поступил в ВУЗ, прочно внедрился в учёбу…

«Допустим, не встречал таких. Но это не значит, что их вовсе нет. Бывают же на свете умные, отзывчивые, добрые, настойчивые и верные юноши? Наверное, бывают. Но вот, не встречал!» Когда Сергею Борисовичу попадались по первому впечатлению безупречные люди, он пугался. Пугался будущего неизбежного разочарования. Его жизненный опыт вопил: безупречных людей на свете не бывает! Рано или поздно вылезают коготки и того похуже. Похмелье бывало горьким, а тяжёлый осадок оставался надолго. Примеры? Тот же его юный друг. Всё было так хорошо и в одночасье кануло в лету… «Не забыл, помнит, любит… Ему-то что из этого? Может и здесь будет так? Яблоко от яблони… Но тот никогда не говорил ему подобных слов! Тот просто брал от него всё и наслаждался. Правда, и он сам наслаждался, но потом потерял всё. Можно ли доверяться? Не постигнет ли снова опустошающее разочарование? Оно может оказаться роковым! Возраст! В таком возрасте люди мрут, как мухи, и куда более по тривиальным поводам. Все эти инфаркты, инсульты, тромбофлебиты… Разве он застрахован? Рано или поздно всё равно придётся отправляться на тот свет. Но сыграть в ящик от неразделённого, противоестественного увлечения… Заманит, расслабит, размягчит, расплавит и… бессердечно бросит. Молодым вообще свойственна незаинтересованная жестокость и равнодушие. Им нельзя доверяться, особенно в чувствах. Их увлечения мимолётны, неустойчивы, зыбки… Вообщем, ветер в голове. Предадут и продадут, не задумываясь, и ещё безмерно будут удивлены, если им бросят такое обвинение в лицо.»

Ну что же такое здесь? «Может я сгущаю краски и всё намного проще и прозрачнее? Дед наболтал кучу мечтательных небылиц, заинтересовал, заинтриговал. Запало в душу. Захотелось увидеть, пообщаться, удовлетворить любопытство. И ничего более. Разве так не может быть? Может. Ещё как может! Но ведь какие слова: «Теперь у вас буду я!» Будто на всю жизнь, насовсем! А я-то, я! Кажется, уже влюбился. Ещё немного и ползал бы на коленях! Слёзно извинялся. И в самом деле, за что?..

Предположим, узнает, что я просто люблю его… Как женщину… Догадается… И как отнесётся?.. Да я же идиот, сумасшедший… Презрительно посмотрит и уничтожающе бросит: «Да в своём ли вы уме, уважаемый! Может полагаете, что я прирождённый педик? Проваливайте на все четыре стороны! Знать вас не хочу!» Подавляющее большинство парней именно так бы и отреагировало!»

И что получается? Да ничего хорошего! Получается очевидное: вдряпываться в эту историю не просто опасно. Смертельно опасно! За кажущиеся благостью просвечивает ад. Мальчику понимание этого ещё не доступно. Но зрелому, многоопытному, не глупому мужу должно быть ясно, как божий день!

И тем не менее, отдавая полный отчет о последствиях, отказаться от предстоящей встречи, отринуться вообще от контактов с этим юным существом Сергей Борисович уже не мог. На это у него не было сил. Он не догадывался, что уже попал в сладостные, блаженные сети, вырваться из которых невозможно. Но в жизни бывает всякое. И, может быть, здесь его ожидало то самое редчайшее стечение обстоятельств, тот самый исключительный случай, когда единение двух душ оказывалось выше всех естественных, божеских и человеческих установлений. Следы таких единений отмечены в исторических скрижалях. О них слагали легенды, воспевали их, восхищались ими. Человечество воздавало им должное сполна! И только дремучие моралисты, невежественные и недалёкие, усматривали в них нечто, достойное осуждения. С этими мало кто соглашался.

НАЧАЛО

В половине четвёртого Сергей Борисович, натянув на себя белые джинсы («Ренглер»), пёструю майку из Кипра, ярко-жёлтую ветровку («Кэмэл»), напялив на голову красную бейсболку («Данон»), а наноги («Риебок»), помчался на станцию метро. На улице, несмотря на начало октября, было не по осеннему тепло. На безоблачном небе ослепительно сверкало солнце. Все радовались бабьему лету. Сергей Борисович Х. Мужик...

Костюм профессора был необычный, вызывающий. Обращал на себя внимание. Прохожие на него даже оборачивались. Так мало кто одевался. Но взгляды были не осуждающие, а скорее любопытствующие и удивлённые. Само собой, в академию в таком одеянии Сергей Борисович не ходил. Но вот на даче и в подобных случаях позволял себе. Как-то его младшая дочь заметила: «Папа, в таком возрасте и в таких званиях, что может позволить себе любую одежду». Почти бегом двигаясь к трамваю, он в довершение ещё нацепил на нос светозащитные очки в позолоченной оправе («Ягуар»). Поскольку удалось сохранить определённую стройность, всё это ему явно шло. Его облик довершала длинная седая шевелюра, живописно обрамлявшая лицо. Вид у него вообщем-то был вполне привлекательный.

Ворвавшись в метро, обнаружил, что до времени встречи ещё пятнадцать минут. Привлекая всеобщее внимание, он независимо и рассеянно вышагивал по платформе. Артисты и преподаватели привычны почти всегда находиться в центре внимания и никакого дискомфорта от этого не испытывают.

Без пяти четыре из одного из вагонов появился Виктор. Одет был на сей раз в цивильный коричневый костюм, белую сорочку и зелёный галстук. Цвета подобраны удачно. В руках зонтик на тесёмке, пакет и три красных гвоздики. Зыркнув по сторонам и не обратив внимания на яркую фигуру в центре, он продвинулся к середине и вознамерился ожидать.

Сергей Борисович внутренне хохотал. Виктор не то, чтобы не узнал его, а просто представить не мог, что это чучело гороховое не что иное, как его новый знакомый, профессор-академик. Последний намеренно не стал подходить к нему сразу, продолжая дефилировать вдоль платформы. А когда Виктор повернулся обратно, и они буквально столкнулись нос к носу, парень очумело остановился, опять же вытаращил глаза и растерянно произнёс:

- Так это вы?..

- Как видишь.

- Ну и прикол! И вы так ходите?

- На даче и кое-где для души. Плохо?

- Не знаю. Вам всё это вроде к лицу. Но если бы папа так оделся, я подумал бы, что он спятил. - Юноша продолжал проявлять почти первобытную непосредственность. Что думал то и говорил.

Сергей Борисович не обиделся. Наоборот, эта тир ада даже польстила. Он хотел произвести впечатление, но реакция Виктора превзошла все ожидания.

- Давай хоть поздороваемся. - Виктор торопливо протянул руку.

- Конечно. Простите. Как-то даже забыл.

Поднялись на поверхность, подошли к остановке. Теперь уже рассматривали прямо в упор, не стесняясь, их двоих. Виктор чувствовал себя не в своей тарелке. Будто был выставлен обнажённым всем напоказ. Смущался, мялся. Искоса бросал взгляды на спутника и мечтал поскорее попасть в закрытое помещение, чтобы их никто так нахально не разглядывал. «Зрители» сначала останавливались на Сергее Борисовиче, но потом невольно обращали внимание и на него.

Юноша смущался напрасно. Глядя на них, люди испытывали трудно поддающееся пониманию удовольствие. Поэтому так и смотрели. Эти двое очень подходили друг к другу. Каждый и сам по себе был привлекателен, но вместе они являли собой сущее совершенство. Строгий, интеллигентный, подтянутый юноша с красными гвоздиками и легкомысленно одетый, но благообразный, несколько пренебрежительный и ироничный пожилой мужчина. Вообщем - смотрелись.

Уже возле дома Виктор спохватился.

- Господи, совсем забыл. Прямо выбили из колеи. Это - вам. - Он протянул цветы.

- Разве мужчинам дарят цветы? Девушкам - ещё куда не шло.

- Показалось, что любите.

- Не ошибся, действительно люблю. И именно гвоздики, красные. Угадал, спасибо.

- Я тоже люблю цветы. Но всякие: астры, георгины, гладиолусы, гвоздики. А вот розы - не очень. Колючие и быстро вянут. Мы живём на окраине Воронежа в отдельном доме. Мама во дворе разводит.

Поднялись в квартиру. Зашли. Виктор в упор, не стесняясь, критически оглядев Сергея Борисовича, твёрдо отчеканил:

- Вам этот костюм действительно идёт. Ладно. Буду привыкать. Куда денешься…

ТУСОВКА

Прошли в комнату.

- Какая крохотная квартирка! Првый раз вижу такую

- «Хрущёвка». Люди тогда радовались и таким. Отдельная, на двоих, допустим молодожёнов. А одному, так вообще шикарно.

- И то верно. Меньше убирать. Вот мне бы сейчас такую… Водил бы девушек… - мечтательно произнёс Виктор. - Да ещё с телефоном. Вы сказали дорого. А сколько?

- Дочь платит по сто долларов в месяц.

- Ну и ну! Папа в два раза меньше получает.

- Кем работает?

- Учителем литературы в школе.

- А мама? Тоже работает кондуктором на автобусе. Зарабатывает больше папы раза в четыре. Жить-то надо! Такие времена… Нелепые какие-то… У меня ещё младшая сестрёнка есть.

Виктор обратил внимание на накрытый салфеткой стол.

- Есть хочу зверски! Я так полагаю, что вы уже всё приготовили? Можно заглянуть?

- Конечно. Сейчас помоем руки и будем пировать.

Парень приподнял салфетку, нагнулся, воровато заглянул.

- Вот это да! Нажрусь до отвала!

- Вырвался с голодного острова?

- Да нет. Ем я нормально. Так получилось, что сегодня с утра крошки во рту не было.

- Люблю, когда гости хорошо едят. Значит не зря старался.

- Умеете готовить?

- Ещё как! С техникума мотаюсь по общежитиям. Поневоле научился.

- Тогда за стол?

- Мой руки, я цветы поставлю.

Пока Виктор возился в ванной, Сергей Борисович водрузил в центре стола цветы, вытащил из холодильника бутылку «Привета», сухое вино под названием «Фетяско», кока-колу. Критически обозрел стол. Всё было о-кей!

Из ванной вышел Виктор, приглаживая волосы. Но они не слушали, пушились.

- Можно, я сниму пиджак, и галстук заодно? Жарко.

- Раздевайся хоть до трусов, если охота.

- А что? Придёт время и разденусь! В общаге мы все ходим в трусах. Даже по коридорам. Мне куда?

- Вот на стул. Я на табуретку. Буду официантом.

- Горячее ожидается?

- И не одно.

Виктор основательно, поудобней расположился, придвинул стул, салфеткой аккуратно прикрыл брюки, потёр ладони.

- Приступим?

- Что будешь пить?

- Для начала рюмку водки, а там посмотрим, как пойдёт. Много я не пью.

- Правильно делаешь.

Сергей Борисович разлил водку, в бокалы - коку. Подвинул блюда с рыбными закусками и салатом. Там была красная икра, балык осётра, шпроты. Всё красиво приправлено зеленью. Парень умело положил себе всего понемногу. Держался раскованно. Поднял рюмку.

- Я произнесу тост? По старшинству надо бы вам. Но я - гость, у меня преимущество.

- Валяй. Я могу пить и без тостов. Чокнулись и в рот.

- Э, нет! Не пойдёт! Помните, когда меня приглашали, вы сказали: «Хочешь, станем друзьями!»? Я запомнил. Предлагаю выпить, чтобы мы остались друзьями на всю жизнь. - «Ничего себе, заявочки у мальчика! Берёт быка за рога сразу!»

- Хорошо. Будь по-твоему. Поддерживаю. Но получится?

- Получится, получится. Всё зависит от вас.

Они выпили. В молчании деловито закусили. Сергей Борисович обратил внимание: Виктор не кусал хлеб, отламывал маленькими кусочками и клал в рот. (Сам он к этому так себя и не приучил.) Умело орудовал вилкой и ножом. Чувствовалась выучка.

- Ещё по маленькой? Хорошо пошла. Мне только половину. Я сам налью. А вам?

- Полную.

- Теперь ваша очередь говорить.

- Скажу… Ты, Витя, производишь убийственно приятное впечатление. Я с трудом верю, что такие парни вообще бывают. А уж вашего-то брата я знаю! Пью за твоё счастье, за удачу, чтобы в твоей жизни всё было хорошо.

- Спасибо.

Опять чокнулись, улыбнулись и снова набросились на еду.

- Перед горячим покурим?

- Не возражаю. Принесу вешалку.

- Какую вешалку?! Зачем? - у парня была удивительная манера таращить глаза. Они становились круглыми, предельно изумлёнными, и поразительно красивыми. Сергей Борисович от души рассмеялся.

- Это мы с юными приятелями придумали. Для смеха. Пепельницу называем вешалкой, зажигалку - стаместкой, ну и прочая мура.

- Юмористы…

Сидели, курили и откровенно разглядывали друг друга. Сергею Борисовичу захотелось чуть поглубже покопаться в этом обаятельном парне.

- Вот ты первый тост поднял за дружбу на всю жизнь. Меня совсем не знаешь. Я, впрочем, тебя тоже. Вдруг не получится? Психологическая несовместимость и всё такое. А разница в возрасте? Я старше тебя не на годы, и даже не на десяток лет, а раза в четыре. Почему так уверен, что у нас получится? Ведь дружба тоже обязывает. Приходится с чем-то считаться, мириться, прощать… Да и постоянно общаться. Если люди не стремятся к общению, грош цена такой дружбе. Встречи от случая к случаю, выпивки…

- Вообщем-то, конечно, не уверен… Правильно говорите, друзья должны общаться постоянно. Их должно тянуть друг к другу. Иначе, какая дружба?.. Но хочу и надеюсь.

- Да почему хочешь-то?! - Сергей Борисович «зажигался». Он вообще был крайне эмоциональным человеком. - Что я тебе и кто я тебе? Видишь всего третий раз!

- Тут ошибаетесь. По рассказам дедушки знаю вас хорошо: характер, повадки, пристрастия. Мне всё это импонировало. - Виктор продолжал выражаться очень «литературно». - Есть ещё кое-что.

- Что именно? Начал, так договаривай.

- Сам не пойму. Всегда была мечта встретить умного, доброго и талантливого взрослого. Чтобы понимал меня, чтобы с ним было интересно, легко, и не по долгу, а по велению сердца.

- Эк куда хватил! Такое даже между сверстниками бывает редко. Может даже реже, чем любовь.

- Хотите одну историю?

- Рассказывай. Если не очень длинная. Там греется телятина, пора бы отведать.

- Налейте понемногу вина.

- Нет уж, я мешать не буду. Лучше водка.

- Водки не хочу. - Выпили каждое своё. Уже без тостов. И парень начал.

ПРОДОЛЖЕНИЕ...

Hosted by uCoz